Почему ваша «доброта» может на самом деле вредить?
Мы привыкли думать, что доброта — это что-то простое и понятное, синоним слова «милый». Быть добрым — значит быть приятным, неконфликтным, всегда готовым подставить плечо. Но что, если я скажу вам, что это лишь половина правды? Что быть милым — не всегда значит быть добрым, а настоящая доброта порой выглядит совсем не мило. Это сложное качество, у которого, как у монеты, есть две стороны. И игнорирование одной из них может привести к разрушительным последствиям.
Милосердие: Очевидная сторона доброты
Первая сторона доброты нам всем хорошо знакома. Это качество милосердия и сострадания. Это решение не добивать лежачего, не сыпать соль на рану. Когда человек переживает тяжелые времена, мы проявляем доброту, не усугубляя его страдания осуждением, наказанием или нравоучениями. Мы можем предложить помощь, выслушать, просто быть рядом.
Этот же принцип применим и к себе. Самосострадание — это неотъемлемая часть доброты. Когда мы терпим неудачу, не достигаем поставленных целей — а это неизбежно случается с каждым — очень важно не заниматься самобичеванием. Не обрушивать на себя шквал критики, не наказывать себя сверх той боли, которую уже принесло поражение. Это основа — не причинять дополнительного вреда и, по возможности, облегчать страдания. И в этом мы, кажется, преуспели. Но есть и другая сторона.
Любящая честность: Забытая сторона доброты
Вторая, куда менее ценимая сторона доброты, — это любящая честность. Это активная позиция, которая не позволяет людям, которых мы ценим, продолжать причинять себе вред. Стоять в стороне и молча наблюдать, как человек разрушает свою жизнь — это не доброта. Это страх, малодушие, избегание конфликта, что угодно, но не доброта.
Конечно, это невероятно сложно. Нельзя заставить человека измениться, если он сам этого не хочет. Некоторые люди настолько увязли в самообмане, что отвергнут любую попытку помочь. Но это не отменяет того факта, что добрый человек хотя бы попытается. Он не будет диктовать, как жить, или осуждать с высоты своей морали. Он подойдет с любовью и правдой. Он скажет: «Я вижу, что ты причиняешь себе боль, и я не могу на это спокойно смотреть».
Это не проповедь, а акт глубокого уважения. Признать, что человек не просто жертва обстоятельств, а в какой-то мере соучастник собственных страданий — значит признать его силу. Это значит верить, что раз он является частью проблемы, то у него есть и сила стать частью решения. Лишать его этой ответственности — значит лишать его силы.
Когда доброта становится потворством: Опасная подмена
Когда мы используем только одну сторону доброты — милосердие — без второй, любящей честности, она превращается в свою патологическую противоположность: в потворство. Мы видим это повсюду. Вспомним печальную статистику по некоторым городам, где за последние годы от передозировки наркотиков на улицах умерло больше людей, чем от вируса. Существует идея, что вмешиваться в жизнь этих людей, пытаться установить для них какие-то рамки и ответственность — жестоко. Ведь они «и так уже настрадались». Это и есть однобокая доброта. Мы не бьем лежачего, но своим бездействием мы позволяем ему лежать и медленно умирать. Это не поддержка автономии, а унизительное для всех потворство, которое лишь усугубляет ситуацию.
Давайте рассмотрим более близкий пример. Представьте, что ваш близкий человек, скажем, подруга Анна, страдает от алкоголизма. Каждый вечер она напивается до беспамятства. Считать, что молчание в этой ситуации — это доброта, значит обманывать и себя, и ее. На самом деле это стратегия избегания. Ведь разговор на такую тему, скорее всего, вызовет бурную защитную реакцию, а вступать в конфликт не хочется.
Но и морализаторство в духе «Ты не должна столько пить!» — это тоже не доброта. Это осуждение, и оно просто не работает.
Как могла бы выглядеть настоящая, двусторонняя доброта в этой ситуации? Примерно так: «Аня, послушай. Я очень тобой дорожу. И я вижу, что в последнее время ты стала много пить. Ты плохо выглядишь, пропускаешь работу, стала очень раздражительной. Я переживаю, что это выходит из-под контроля. Я боюсь, что это разрушит наши отношения, которые я так ценю, а может, и твое здоровье, твою жизнь».
Мы не можем контролировать реакцию Анны. Это ее выбор. Но наш долг, если мы считаем себя добрыми людьми, — хотя бы попытаться достучаться. Молча смотреть, как близкий человек себя разрушает, — это не доброта. Это опасная рационализация собственного страха.
Настоящая доброта требует мужества. Мужества быть честным, когда это неудобно. Мужества вмешаться, рискуя вызвать гнев. Мужества сочетать сострадание с ответственностью. Ведь именно в этом балансе и заключается истинная забота о человеке, а не о собственном комфорте.
Литература:
- Москаленко В. Д. Зависимость: семейная болезнь. – М.: ПЕР СЭ, 2009.
(В этой книге подробно рассматривается концепция созависимости — патологического состояния, которое развивается у близких зависимого человека. Автор объясняет, как попытки «помочь» и «спасти», лишенные честной конфронтации и установления границ, на самом деле являются потворством и лишь поддерживают болезнь, что напрямую перекликается с идеей «патологической доброты» в статье). - Beattie, M. Codependent No More: How to Stop Controlling Others and Start Caring for Yourself. – Hazelden Publishing, 1986. (В русском переводе: Битти М. Спасать или спасаться? – М.: Добрая книга).
(Это классическая работа по теме созависимости и потворства. Битти на множестве примеров показывает, как желание «быть добрым» и избегать конфликтов приводит к тому, что близкие люди невольно поддерживают саморазрушительное поведение зависимого. Книга является практическим руководством по выходу из этой модели). - Cloud, H., Townsend, J. Boundaries: When to Say Yes, How to Say No to Take Control of Your Life. – Zondervan, 1992. (В русском переводе: Клауд Г., Таунсенд Д. Границы. Когда говорить «да», как говорить «нет»).
(Авторы, профессиональные психологи, утверждают, что установление четких личных границ — это не эгоизм, а необходимое условие здоровых отношений и проявление настоящей любви и доброты. Книга объясняет, почему честное «нет» может быть более добрым поступком, чем неискреннее «да», что соответствует идее о второй, «любящей и честной» стороне доброты).